Эта фраза, оставленная 22 сентября в чате, посвященном игре GoreBox пользователем с ником Refetor, по данным источников ВЧК-ОГПУ и Rucriminal.info, одна из ключевых точек в истории, которая сегодня закончилась нападением на Успенскую школу в Подмосковье.
Тогда это сообщение не вызвало тревоги и выглядело обычным уходом автора из околоигрового «проекта». Сейчас же становится понятно, что это было прощание с виртуальной средой. Позже автор описал в своем манифесте как момент, когда пришло время действовать.
За юзернеймом Refetor с религиозной отсылкой (Refectorium — в латинской традиции это общее место в монастыре, где едят и читают) был скрыт 15-летний житель Одинцовского района Тимофей Кулямов. Под этим ником подросток был хорошо известен в игровом сообществе. Он регулярно создавал и выкладывал в общий доступ пользовательские карты, участвовал в обсуждениях, получал реакции и обратную связь.
Особое внимание было вокруг карт с мечетями. В чатах распространялись файлы с названиями «Мечеть Джума-Джами», «Мечеть 5» и другие варианты. Эти работы активно пересылались, обсуждались, комментировались, сопровождаясь националистическими и религиозными дискуссиями. Его контент закрепляли, обсуждали визуальные решения и архитектуру. Речь о картах для игры GoreBox.
Если проанализировать портрет Тимофея Кулямова в Сети, то видно, что он не ограничивался только игрой. В диалогах на националистические и идеологические темы он рассуждал спокойно, без истерик, был последователен и аргументированно доносил свою точку зрения. Редкий девятиклассник может похвастаться таким багажом.
Собеседники вспоминают, что это не было похоже на троллинг или провокации. Он уверенно оперировал понятиями, ссылался на исторические примеры, обсуждал насилие как допустимый и логичный инструмент. Внешне все это выглядело, как холодная убежденность, а не эмоциональный срыв.
Он готовился к нападению на школу, в которой учился. Закупал снаряжение, собирал оружие. Писал манифест. И это была не короткая записка и не эмоциональный поток сознания, а объемный структурированный текст. В нем он подробно изложил свою идею, про ненависть к обществу, свое оправдание насилия, а также практические аспекты подготовки.
В манифесте Тимофей Кулямов перечислил вооружение и снаряжение. Среди оружия он указал охотничий нож Кизляр, перцовый баллончик объемом 75 мл, пистолет Glock 17, а также несколько самодельных устройств, включая осколочные, дымовые и газовые гранаты, емкости с горючими жидкостями и самодельные взрывные устройства с часовыми механизмами. Также упоминаются элементы для усиления поражающего действия.
На нем был шлем PASGT m88 с креплением для телефона, бронежилет, тактические перчатки, медицинская маска, кобура, подсумки, ножны и импровизированный (открученный от селфи-палки) держатель для телефона. Он снимал происходящее на видео, начиная с момента экипировки в школьном туалете. Он готовился не только к нападению, но и к его публикации.
На нем была футболка с надписью NO LIVES MATTER. Это название движения, которое считается пропагандой насилия, терроризма и отрицанием ценности человеческой жизни. Также силовики обнаружили на шлеме надпись NLM и фразу natural selection, которая означает в переводе «естественный отбор».
Тимофей Кулямов прямо указал, что последнюю правку внес утром 16 декабря в 8 часов 18 минут. Когда все приготовления были закончены. Перед тем, как напасть на школу.
Далее девятиклассник беспрепятственно зашел в здание школы. При себе у него нож, перцовый баллончик и далее по списку. В том числе самодельное взрывное устройство. На входе дежурил охранник ЧОПа Щит Дмитрий Павлов.
Школьники рассказали, что он вступал в диалоги с учениками, а старшеклассники регулярно позволяли себе панибратство в общении с ним. Это подтверждается видео Тимофея Кулямова, он назвал его Диманом и просил на подходить, когда тот пытался остановить вооруженного подростка.
Кулямов надел «экипировку» в школьном туалете. Именно там он включил видеосъёмку и начал фиксировать происходящее на телефон, проверяя оружие и готовясь к дальнейшим действиям. На протяжении длительного времени девятиклассник свободно перемещался по школе, заглядывал в разные классы. При этом, не скрывая нож.
В одном из коридоров Тимофей столкнулся с группой школьников. Те заметили нож и среагировали без осознания реальной опасности.
— Вау Это настоящий
— Дашь потрогать
— Не обращай внимания. Мне п…зда сегодня…
Во время урока Тимофей зашел в класс и прямо при детях обратился к учительнице с вопросом, мол, что Марии Дмитриевны (преподаватель по фамилии Карасени, она была в школе и по счастливой случайности избежала встречи с нападавшим) сегодня нет в школе. Получив отрицательный ответ, он спокойно вышел и продолжил блуждать по зданию в поисках жертвы.
В коридоре подросток вступал в разговор с педагогами и сотрудниками, делая угрожающие заявления.
— Подойдите к дежурной. Только уберите все ваши…
— Мне всё равно пожизненное сидеть
— К охране идите
— Меня и так арестуют. Зачем мне идти к охране? Я ещё ничего не сделал
— А что вы собираетесь сделать?
— Догадайтесь…
— Что вы сейчас делаете?
— На Википедии почитайте, что я сделаю…
Встретив другую группу детей в сопровождении педагога, подросток перешел к откровенным угрозам. Он спрашивал у них про их национальность. На место подошел охранник школы Дмитрий Павлов и произошла уже описанная выше сцена. Кулямов «залил» его перцовкой и ударил ножом.
Из группы детей нападавший выбрал конкретного ученика — четвероклассника (уроженец Таджикистана) и погнался за ним. Остальные дети и педагог в панике прижались к стенам и прятались по углам.
На лестнице Тимофей настиг ребёнка и убил. После этого он какое-то время пытался собраться с мыслями и решить что делать дальше. Но в результате сдался силовикам.
Уже после трагедии в Telegram вокруг имени Тимофея началось то, что силовики называют вторичной волной радикализации. Его страницы и упоминания в чатах Telegram (где еще такое возможно?) закидали виртуальными подарками и реакциями с прямыми отсылками к другим известным скуллшутерам и колумбайнерам, в том числе к Ильгизу Галявиеву и Владиславу Рослякову.
Параллельно появились десятки клонов аккаунтов, новые каналы и чаты, где имя Тимофея используется как символ, а само насилие подается как допустимое и подлежащее повторению. Эти площадки не закрыты, доступны любому желающему и, уже фиксируют прирост подписчиков, в том числе из числа школьников.
Сейчас силовики ведут работу непосредственно с Тимофеем и его родителями. Кулямовы проживают в поселке Сосны Одинцовского района. Мать Ирина работает инструктором ЛФК в санатории, имеет медицинское образование. Отец Владимир — помощник и водитель у бизнесмена. В день трагедии он находился на работе в офисе.
По словам коллег, когда ему позвонили и сообщили о произошедшем, у него затряслись руки, он побледнел и дрожащим голосом попросил срочно отпустить его, сказав, что в семье горе. Коллеги отца отмечают, что он придерживался патриотических взглядов и, по их словам, воспитывал сына именно в таком ключе.
У Тимофея две старшие сестры. После случившегося обе отстраняются и говорят, что в последнее время с братом не общались. По словам знакомых семьи, одна из сестер отличается высокой начитанностью. В своих социальных сетях она регулярно публиковала книги с отзывами о правителях истории и исторических личностях, включая фигуры итальянского фашизма.
В настоящее время идут допросы, изучается цифровой след, переписка, контакты и круг общения. По нашим данным, силовики усиленно ищут так называемый украинский след. В ряде чатов, где Тимофей общался, планировал и радикализировался, действительно присутствовали геймеры с украинской стороны.
Отдельного внимания заслуживает сама Успенская школа. Несмотря на расположение в элитном поселке Горки-2 и устойчивую репутацию «престижного» учебного заведения, внутри ситуация, по словам родителей и сотрудников, была далека от благополучной.
В школе в свое время объединили два учебных учреждения, что привело к хронической нехватке помещений, перегруженным классам и организационному хаосу. Безопасность также была под вопросом: отсутствовали рамки с металлодетектором, школьников и их сумки не досматривали даже выборочно.
Кадровые проблемы также носили системный характер. Накануне учебного года директор школы в родительских и профессиональных группах фактически в ручном режиме искала новых учителей, что само по себе говорит о масштабах дефицита персонала. Показательно и то, что классный руководитель Тимофея после трагедии пояснила, что знает его крайне поверхностно, поскольку взяла класс только в этом текущем учебном году.
